- Какие рассказы читать детям дошкольного возраста
- Почему стоит читать ребенку от 4 до 6 лет
- Рассказы для детей
- Время — Валентина Осеева
- Зоосад
- Все вместе
- Евгений Пермяк «Первая рыбка»
- Виктор Драгунский «Друг детства»
- Борис Житков «Как я ловил человечков»
- Константин Ушинский «Дети в роще»
- Юрий Коваль. «Нюрка»
- Вырванный лист
- Вот какие бывают мышки
- Волшебное слово
Какие рассказы читать детям дошкольного возраста
Дети 4-6 лет с удовольствием слушают как рассказы для самых маленьких, так и произведения посерьезнее. 5-летки обожают слушать на ночь истории о животных и волшебстве.
Посредством литературы можно обсудить поведение сына или дочери, направить малыша в нужное русло. Так, персонажи Сутеева подскажут, как дружить и строить доверительные отношения. Русские народные сказки научат держать слово, творить добро, проявлять смекалку и осторожность.
Не менее интересно и полезно в 5 лет слушать волшебные произведения Андерсена и Шарля Перро. Причем ребенку неважно, какой носитель информации вы выберете, бумажный или электронный онлайн. Для них важен тот факт что книгу приучает читать родитель. Ведь кому как не родителям доверяют дети, особенно в этом возрасте.
Почему стоит читать ребенку от 4 до 6 лет
В возрасте 4-5-6 лет можно и нужно учить ребенка взаимодействовать с книгой самостоятельно, но отказываться от чтения вслух не стоит. Исследования показали, что дети, которым родители продолжают читать на ночь до 11-12 лет, показывают хорошие результаты в обучении. Во-первых, из-за увеличения словарного запаса. В литературе часто встречаются устаревшие или необычные слова. Во-вторых, из-за улучшения навыков аудирования. В-третьих, из-за формирования причинно-следственных связей. Например, можно обсуждать с ребенком повороты сюжета, спрашивать, что, по его мнению, будет дальше и так далее.
Рассказы для детей
Время — Валентина Осеева
Время — рассказ Валентины Осеевой, который иногда стоит перечитывать всей семьей. В нем описано, как двое одноклассников встретились под часами. Юра и Олег должны отправляться в школу.
До начала занятий остается 30 минут. Мальчики сознаются друг другу, что каждый из них не сумел найти ответ к одному примеру по математике. Ребята думают, что вместе справятся и найдут решение. Решат ли они пример, и как распорядятся оставшимися минутами, прочтите вместе с детьми в коротком рассказе Валентины Осеевой. Он напомнит, что время нужно ценить и использовать его с умом.
Зоосад
Зоосад — рассказ Евгения Чарушина, который вошел в сборник с историями о «Никитке и его друзьях». В небольшом произведении демонстрируется желание ребят завести настоящих диких зверей для своего зоологического сада. В этом им решила помочь тётя Маня.
Вместе с мальчиками и девочками она запаслась различными емкостями и отправилась на луга. Кого юные охотники встретили по дороге, а кого принесли с полей, узнайте вместе с детьми из короткого рассказа. Он учит следовать за своей мечтой и бережно относиться к природе.
Все вместе
Все вместе — произведение Валентины Осеевой, которое стоит прочесть всем ребятам. В ней приведен разговор двух первоклассниц, Наташи и Оли. Девочки рассуждают о достоинствах дружбы и о том, что делают вместе друзья. К каким выводам придут девочки, станут ли они подругами? Узнайте об этом вместе с юными читателями из короткого рассказа Валентины Осеевой. Он поведает детям о том, что в дружбе не ищут выгоды, и напомнит, что не каждого человека стоит называть своим другом.
Евгений Пермяк «Первая рыбка»
Юра жил в большой и дружной семье. Все в этой семье работали. Только один Юра не работал. Ему всего пять лет было.
Один раз поехала Юрина семья рыбу ловить и уху варить. Много рыбы поймали и всю бабушке отдали. Юра тоже одну рыбку поймал. Ерша. И тоже бабушке отдал. Для ухи.
Сварила бабушка уху. Вся семья на берегу вокруг котелка уселась и давай уху нахваливать:
— Оттого наша уха вкусна, что Юра большущего ерша поймал. Потому наша уха жирна да навариста, что ершище жирнее сома.
А Юра хоть и маленький был, а понимал, что взрослые шутят. Велик ли навар от крохотного ершишки? Но он всё равно радовался. Радовался потому, что в большой семейной ухе была и его маленькая рыбка.
Виктор Драгунский «Друг детства»
Когда мне было лет шесть или шесть с половиной, я совершенно не знал, кем же я в конце концов буду на этом свете. Мне все люди вокруг очень нравились, и все работы тоже. У меня тогда в голове была ужасная путаница, я был какой-то растерянный и никак не мог толком решить, за что же мне приниматься.
То я хотел быть астрономом, чтоб не спать по ночам и наблюдать в телескоп далёкие звёзды, а то я мечтал стать капитаном дальнего плавания, чтобы стоять, расставив ноги, на капитанском мостике, и посетить далёкий Сингапур, и купить там забавную обезьянку. А то мне до смерти хотелось превратиться в машиниста метро или начальника станции и ходить в красной фуражке и кричать толстым голосом:
— Гоотов!
Или у меня разгорался аппетит выучиться на такого художника, который рисует на уличном асфальте белые полоски для мчащихся машин. А то мне казалось, что неплохо бы стать отважным путешественником вроде Алена Бомбара и переплыть все океаны на утлом челноке, питаясь одной только сырой рыбой. Правда, этот Бомбар после своего путешествия похудел на двадцать пять килограммов, а я всего-то весил двадцать шесть, так что выходило, что если я тоже поплыву, как он, то мне худеть будет совершенно некуда, я буду весить в конце путешествия только одно кило. А вдруг я где-нибудь не поймаю одну-другую рыбину и похудею чуть побольше? Тогда я, наверно, просто растаю в воздухе, как дым, вот и все дела.
Когда я всё это подсчитал, то решил отказаться от этой затеи, а на другой день мне уже приспичило стать боксёром, потому что я увидел в телевизоре розыгрыш первенства Европы по боксу. Как они молотили друг друга — просто ужас какой-то! А потом показали их тренировку, и тут они колотили уже тяжёлую кожаную грушу — такой продолговатый тяжёлый мяч, по нему надо бить изо всех сил, лупить что есть мочи, чтобы развивать в себе силу удара. И я так нагляделся на всё на это, что тоже решил стать самым сильным человеком во дворе, чтобы всех побивать, в случае чего.
Я сказал папе:
— Папа, купи мне грушу!
— Сейчас январь, груш нет. Съешь пока морковку.
Я рассмеялся:
— Нет, папа, не такую! Не съедобную грушу! Ты, пожалуйста, купи мне обыкновенную кожаную боксёрскую грушу!
— А тебе зачем? — сказал папа.
— Тренироваться,— сказал я.— Потому что я буду боксёром и буду всех побивать. Купи, а?
— Сколько же стоит такая груша? — поинтересовался папа.
— Пустяки какие-нибудь,— сказал я.— Рублей десять или пятьдесят.
— Ты спятил, братец,— сказал папа.— Перебейся как-нибудь без груши. Ничего с тобой не случится.
И он оделся и пошёл на работу. А я на него обиделся за то, что он мне так со смехом отказал. И мама сразу же заметила, что я обиделся, и тотчас сказала:
— Стой-ка, я, кажется, что-то придумала. Ну-ка, ну-ка, погоди-ка одну минуточку.
И она наклонилась и вытащила из- под дивана большую плетёную корзинку; в ней были сложены старые игрушки, в которые я уже не играл. Потому что я уже вырос и осенью мне должны были купить школьную форму и картуз с блестящим козырьком.
Мама стала копаться в этой корзинке, и, пока она копалась, я видел мой старый трамвайчик без колёс и на верёвочке, пластмассовую дудку, помятый волчок, одну стрелу с резиновой нашлёпкой, обрывок паруса от лодки, и несколько погремушек, и много ещё разного игрушечного утиля. И вдруг мама достала со дна корзинки здоровущего плюшевого мишку.
Она бросила его мне на диван и сказала:
— Вот. Это тот самый, что тебе тётя Мила подарила. Тебе тогда два года исполнилось. Хороший мишка, отличный.
Погляди, какой тугой! Живот какой толстый! Ишь как выкатил! Чем не груша? Ещё лучше! И покупать не надо! Давай тренируйся сколько душе угодно! Начинай!
И тут её позвали к телефону, и она вышла в коридор.
А я очень обрадовался, что мама так здорово придумала. И я устроил мишку поудобнее на диване, чтобы мне сподручней было об него тренироваться и развивать силу удара.
Он сидел передо мной такой шоколадный, но здорово облезлый, и у него были разные глаза: один его собственный — жёлтый стеклянный, а другой большой белый — из пуговицы от наволочки; я даже не помнил, когда он появился. Но это было неважно, потому что мишка довольно весело смотрел на меня своими разными глазами, и он расставил ноги и выпятил мне навстречу живот, а обе руки поднял кверху, как будто шутил, что вот он уже заранее сдаётся…
И я вот так посмотрел на него и вдруг вспомнил, как давным-давно я с этим мишкой ни на минуту не расставался, повсюду таскал его за собой, и нянькал его, и сажал его за стол рядом с собой обедать, и кормил его с ложки манной кашей, и у него такая забавная мордочка становилась, когда я его чем-нибудь перемазывал, хоть той же кашей или вареньем, такая забавная милая мордочка становилась у него тогда, прямо как живая, и я его спать с собой укладывал, и укачивал его, как маленького братишку, и шептал ему разные сказки прямо в его бархатные твёрденькие ушки, и я его любил тогда, любил всей душой, я за него тогда жизнь бы отдал. И вот он сидит сейчас на диване, мой бывший самый лучший друг, настоящий друг детства.
Вот он сидит, смеётся разными глазами, а я хочу тренировать об него силу удара…
— Ты что,— сказала мама (она уже вернулась из коридора),— что с тобой?
А я не знал, что со мной, я долго молчал и отвернулся от мамы, чтобы она по голосу или по губам не догадалась, что со мной, и я задрал голову к потолку, чтобы слёзы вкатились обратно, и потом, когда я скрепился немного, я сказал:
— Ты о чём, мама? Со мной ничего… Просто я раздумал. Просто я никогда не буду боксёром.
Борис Житков «Как я ловил человечков»
Когда я был маленький, меня отвезли жить к бабушке. У бабушки над столом была полка. А на полке пароходик. Я такого никогда не видал. Он был совсем настоящий, только маленький. У него была труба: жёлтая и на ней два чёрных пояса. И две мачты. А от мачт шли к бортам верёвочные лесенки. На корме стояла будочка, как домик. Полированная, с окошечками и дверкой. А уж совсем на корме — медное рулевое колесо. Снизу под кормой — руль. И блестел перед рулём винт, как медная розочка. На носу два якоря. Ах, какие замечательные! Если б хоть один у меня такой был!
Я сразу запросил у бабушки, чтоб поиграть пароходиком. Бабушка мне всё позволяла. А тут вдруг нахмурилась:
— Вот это уж не проси. Не то играть — трогать не смей. Никогда! Это для меня дорогая память.
Я видел, что, если и заплакать,— не поможет.
А пароходик важно стоял на полке на лакированных подставках. Я глаз от него не мог оторвать. А бабушка:
— Дай честное слово, что не прикоснёшься. А то лучше спрячу-ка от греха.
И пошла к полке.
Я чуть не заплакал и крикнул всем голосом:
— Честное-расчестное, бабушка! — И схватил бабушку за юбку.
Бабушка не убрала пароходика.
Я всё смотрел на пароходик. Влезал на стул, чтоб лучше видеть. И всё больше и больше он мне казался настоящим. И непременно должна дверца в будочке отворяться. И, наверно, в нём живут человечки. Маленькие, как раз по росту пароходика. Выходило, что они должны быть чуть ниже спички. Я стал ждать, не поглядит ли кто из них в окошечко. Наверно, поглядывают. А когда дома никого нет, выходят на палубу. Лазят, наверно, по лестничкам на мачты. А чуть шум — как мыши: юрк в каюту. Вниз — и притаятся. Я долго глядел, когда был в комнате один. Никто не выглянул. Я прятался за дверь и глядел в щёлку. А они хитрые, человечки, знают, что я поглядываю. Ага! Они ночью работают, когда никто их спугнуть не может. Хитрые.
Я стал быстро-быстро глотать чай. И запросился спать.
Бабушка говорит:
— Что это? То тебя силком в кровать не загонишь, а тут этакую рань и спать просишься.
И вот, когда улеглись, бабушка погасила свет. И не видно пароходика. Я ворочался нарочно, так что кровать скрипела.
Бабушка:
— Чего ты всё ворочаешься?
— А я без света спать боюсь. Дома всегда ночник зажигают
Это я наврал: дома ночью темно.
Бабушка ругалась, однако встала. Долго ковырялась и устроила ночник. Он плохо горел. Но всё же было видно, как блестел пароходик на полке.
Я закрылся одеялом с головой, сделал себе домик и маленькую дырочку. И из дырочки глядел не шевелясь. Скоро я так присмотрелся, что на пароходике мне всё стало отлично видно. Я долго глядел. В комнате было совсем тихо.
Только часы тикали. Вдруг что-то тихонько зашуршало. Я насторожился — шорох этот на пароходике. И вот будто дверка приоткрылась. У меня дыхание спёрло. Я чуть двинулся вперёд. Проклятая кровать скрипнула. Я спугнул человечка!
Теперь уж нечего было ждать, и я заснул. Я с горя заснул.
На другой день я вот что придумал. Человечки, наверно же, едят что-нибудь. Если дать им конфету, так это для них целый воз. Надо отломить от леденца кусок и положить на пароходик, около будочки. Около самых дверей. Но такой кусок, чтоб сразу в ихние дверцы не пролез. Вот они ночью двери откроют, выглянут в щёлочку. Ух ты! Конфетища! Для них это — как ящик целый. Сейчас выскочат, скорей конфетину к себе тащить. Они её в двери, а она не лезет! Сейчас сбегают, принесут топорики — маленькие-маленькие, но совсем всамделишные — и начнут этими топориками тюкать: тюк-тюк! тюк-тюк! тюк-тюк! И скорей пропирать конфетину в дверь. Они хитрые, им лишь бы всё вёртко. Чтоб не поймали. Вот они завозятся с конфетиной. Тут, если я и скрипну, всё равно им не поспеть: конфетина в дверях застрянет — ни туда ни сюда. Пусть убегут, а всё равно видно будет, как они конфетину тащили.
А может быть, кто-нибудь с перепугу топорик упустит. Где уж им будет подбирать! И я найду на пароходе на палубе малюсенький настоящий топорик, остренький-преостренький.
И вот я тайком от бабушки отрубил от леденца кусок, как раз какой хотел. Выждал минуту, когда бабушка в кухне возилась, раз-два — на стол ногами, и положил леденец у самой дверки на пароходике. Их них полшага от двери до леденца. Слез со стола, рукавом затёр, что ногами наследил. Бабушка ничего не заметила.
Днём я тайком взглядывал на пароходик. Повела бабушка меня гулять. Я боялся, что за это время человечки утянут леденец и я их не поймаю. Я дорогой нюнил нарочно, что мне холодно, и вернулись мы скоро. Я глянул первым делом на пароходик. Леденец, как был,— на месте. Ну да! Дураки они днём браться за такое дело!
Ночью, когда бабушка заснула, я устроился в домике из одеяла и стал глядеть. На этот раз ночник горел замечательно, и леденец блестел, как льдинка на солнце, острым огоньком. Я глядел, глядел на этот огонек и заснул, как назло! Человечки меня перехитрили. Я утром глянул — леденца не было, а встал я раньше всех, в одной рубашке бегал глядеть. Потом со стула глядел — топорика, конечно, не было. Да чего же им было бросать: работали не спеша, без помехи, и даже крошечки ни одной нигде не валялось — всё подобрали.
Другой раз я положил хлеб. Я ночью даже слышал какую-то возню. Проклятый ночник еле коптел, я ничего не мог рассмотреть. Но наутро хлеба не было. Чуть только крошек осталось. Ну, понятно, им хлеба-то не особенно жалко, не конфеты: там каждая крошка для них леденец.
Я решил, что у них на пароходике с обеих сторон идут лавки. Во всю длину. И они днём там сидят рядком и тихонечко шепчутся. Про свои дела. А ночью, когда все-все заснут, тут у них работа.
Я всё время думал о человечках. Я хотел взять тряпочку, вроде маленького коврика, и положить около дверей. Намочить тряпочку чернилами. Они выбегут, не заметят сразу, ножки запачкают и наследят по всему пароходику. Я хоть увижу, какие у них ножки. Может быть, некоторые босиком, чтобы тише ступать. Да нет, они страшно хитрые и только смеяться будут над всеми моими штуками. Я не мог больше терпеть.
И вот я решил непременно взять пароходик и посмотреть и поймать человечков. Хоть одного. Надо только устроить так, чтобы остаться одному дома. Бабушка всюду меня с собой в гости таскала. Всё к каким-то старухам. Сиди — и ничего нельзя трогать. Можно только кошку гладить. И шушукает бабушка с ними полдня.
Вот я вижу — бабушка собирается: стала собирать печенье в коробочку для этих старух — чай там пить. Я побежал в сени, достал мои варежки вязаные и натёр себе и лоб и щёки — всё лицо, одним словом. Не жалея. И тихонько прилёг на кровать.
Бабушка вдруг хватилась:
— Боря, Борюшка, где ж ты?
Я молчу и глаза закрыл. Бабушка ко мне:
— Что это ты лёг?
— Голова болит.
Она тронула лоб.
— Погляди-ка на меня! Сиди дома. Назад пойду, малины возьму в аптеке. Скоро вернусь. Долго сидеть не буду. А ты раздевайся-ка и ложись. Ложись, ложись без разговору!
Стала помогать мне, уложила, увернула одеялом и всё приговаривала: «Я сейчас вернусь, живым духом».
Бабушка заперла меня на ключ. Я выждал пять минут: а вдруг вернётся? Вдруг забыла там что-нибудь? А потом я вскочил с постели как был, в рубахе. Я вскочил на стол, взял с полки пароходик. Сразу, руками понял, что он железный, совсем настоящий. Я прижал его к уху и стал слушать: не шевелятся ли? Но они, конечно, примолкли. Поняли, что я схватил их пароход. Ага! Сидите там на лавочке и примолкли, как мыши. Я слез со стола и стал трясти пароходик. Они стряхнутся, не усидят на лавках, и я услышу, как они там болтаются. Но внутри было тихо.
Я понял: они сидят на лавках, ноги поджали и руками что есть сил уцепились в сиденья. Сидят как приклеенные.
Ага! Так погодите же. Я подковырну и приподниму палубу. И вас всех там накрою. Я стал доставать из буфета столовый нож, но глаз не спускал с пароходика, чтоб не выскочили человечки. Я стал подковыривать палубу. Ух, как плотно всё заделано!
Наконец удалось немножко подсунуть нож. Но мачты поднимались вместе с палубой. А мачтам не давали подниматься эти верёвочные лесенки, что шли от мачт к бортам. Их надо было отрезать — иначе никак. Я на миг остановился. Всего только на миг. Но сейчас же торопливой рукой стал резать эти лесенки. Пилил их тупым ножом. Готово, все они повисли, мачты свободны. Я стал ножом приподнимать палубу. Я боялся сразу делать большую щель. Они бросятся все сразу и разбегутся. Я оставил щёлку, чтобы пролезть одному. Он полезет, а я его — хлоп! — и захлопну, как жука в ладони.
Я ждал и держал руку наготове — схватить.
Не лезет ни один! Я тогда решил сразу отвернуть палубу туда в серёдку рукой — прихлопнуть. Хоть один, да попадётся. Только надо сразу: они уж там небось приготовились — откроешь, а человечки прыск все в стороны. Я быстро откинул палубу и прихлопнул внутри рукой. Ничего. Совсем, совсем ничего! Даже скамеек этих не было. Голые борта. Как в кастрюльке. Я поднял руку. Под рукой, конечно, ничего.
У меня руки дрожали, когда я прилаживал назад палубу. Всё криво становилось. И лесенки никак не приделать. Они болтались как попало.
Я кой-как приткнул палубу на место и поставил пароходик на полку. Теперь всё пропало!
Я скорей бросился в кровать, завернулся с головой.
Слышу ключ в дверях.
— Бабушка! — под одеялом шептал я.— Бабушка, миленькая, родненькая, чего я наделал-то!
А бабушка стояла уж надо мной и по голове гладила:
— Да чего ты ревёшь да плачешь-то чего? Родной ты мой, Борюшка! Видишь, как я скоро?
Она ещё не видала пароходика.
Константин Ушинский «Дети в роще»
Двое детей, брат и сестра, отправились в школу. Они должны были проходить мимо прекрасной, тенистой рощи. На дороге было жарко и пыльно, а в роще прохладно и весело.
— Знаешь ли что? — сказал брат сестре. — В школу мы ещё успеем. В школе теперь душно и скучно, а в роще должно быть очень весело. Послушай, как кричат там птички, а белок-то, белок сколько прыгает по веткам! Не пойти ли нам туда, сестра?
Сестре понравилось предложение брата. Дети бросили азбуку в траву, взялись за руки и скрылись между зелёными кустами, под кудрявыми берёзами. В роще точно было весело и шумно. Птички перепархивали беспрестанно, пели и кричали; белки прыгали по веткам; насекомые суетились в траве.
Прежде всего дети увидели золотого жучка.
— Поиграй-ка с нами, — сказали дети жучку.
— С удовольствием бы, — отвечал жук, — но у меня нет времени: я должен добыть себе обед.
— Поиграй с нами, — сказали дети жёлтой, мохнатой пчеле.
— Некогда мне играть с вами, — отвечала пчёлка, — мне нужно собирать мёд.
— А ты не поиграешь ли с нами? — спросили дети у муравья.
Но муравью некогда было их слушать: он тащил соломинку втрое больше себя и спешил строить своё хитрое жильё.
Дети обратились было к белке, предлагая ей также поиграть с ними, но белка махнула пушистым хвостом и отвечала, что она должна запастись орехами на зиму. Голубь сказал: «Строю гнездо для своих маленьких деток».
Серенький зайчик бежал к ручью умыть свою мордочку. Белому цветку земляники также некогда было заниматься детьми: он пользовался прекрасной погодой и спешил приготовить к сроку свою сочную, вкусную ягоду.
Детям стало скучно, что все заняты своим делом и никто не хочет играть с ними. Они подбежали к ручью. Журча по камням, пробегал ручей через рощу.
— Тебе уж верно нечего делать, — сказали ему дети, — Поиграй же с нами.
— Как! Мне нечего делать? — про- журчал сердито ручей. — Ах вы ленивые дети! Посмотрите на меня: я работаю и днём и ночью и не знаю ни минуты покоя. Разве не я пою людей и животных? Кто же, кроме меня, моет бельё, вертит мельничные колёса, носит лодки и тушит пожары? О, у меня столько работы, что голова идёт кругом, — прибавил ручей и принялся журчать по камням.
Детям стало ещё скучнее, и они подумали, что им лучше было бы пойти сначала в школу, а потом уж, идучи из школы, зайти в рощу. Но в это самое время мальчик приметил на зелёной ветке крошечную, красивую малиновку. Она сидела, казалось, очень спокойно и от нечего делать насвистывала превесёлую песенку.
— Эй ты, весёлый запевала! — закричал малиновке мальчик. — Тебе-то уж, кажется, ровно нечего делать: поиграй же с нами.
— Как? — просвистала обиженная малиновка. — Мне нечего делать? Да разве я целый день не ловила мошек, чтобы накормить моих малюток! Я так устала, что не могу поднять крыльев, да и теперь убаюкиваю песенкой моих милых деток. А вы что делали сегодня, маленькие ленивцы? В школу не пошли, ничего не выучили, бегаете по роще, да ещё мешаете другим дело делать. Идите-ка лучше, куда вас послали, и помните, что только тому приятно отдохнуть и поиграть, кто поработал и сделал всё, что обязан был сделать.
Детям стало стыдно; они пошли в школу и хотя пришли поздно, но учились прилежно.
Юрий Коваль. «Нюрка»
(из сборника рассказов «Чистый Дор»)
Юрий Коваль часто подолгу жил в селе Чистый Дор на Вологодчине. Его жители полюбились писателю и стали героями одноименного сборника рассказов. Особенно подружился Коваль с девчушкой Нюркой и ее дедушкой, которого все зовут дядя Зуй. Чудаковатый, добрый старик и простодушная, непосредственная Нюрка вызывают и добрую улыбку, и симпатию. В этом рассказе Нюрка празднует день рождения — семь лет — и собирается в первый класс. Дядя Зуй зовет гостей на скромное пиршество — калитки («это такие ватрушки с пшенной кашей»). Гости приносят подарки, такие, чтобы в школьной жизни пригодились.
С юмором и теплотой перечисляет автор эти дары, преподнесенные от всего сердца. Тетка Ксеня сшила «специальное коричневое первоклассное школьное платье», дядя Зуй подарил портфель из желтого кожзаменителя, пятилетняя Маня Клеткина принесла белый школьный фартук, в уголке которого старательно вышила: «Нюри»…
Многим юным читателям, не знающим недостатка в красивой одежде, игрушках и вкусностях, Нюркины подарки покажутся, наверное, незамысловатыми и скудными. И уж точно неоригинальными. Ну что это за подарок на день рождения: букварь и два химических карандаша?
Вот тогда можно поговорить с детьми о том, что осталось «за кадром» и этого, и других рассказов цикла. Почему маленькая девочка живет только со стариком, где ее родители? Уехали в город на заработки? Сгинули? Почему Нюрку собирают в школу всем миром? Значит, нет у них родни, и односельчане помогают кто чем может… Да и вообще небогато жила русская деревня в 60–70-е годы прошлого века.
Оттого немного печально читать этот трогательный рассказ. Печально и светло, потому что, несмотря на бытовые трудности, жители Чистого Дора — неунывающие люди, отзывчивые, чистые душой, умеющие находить радость в мелочах. И это делает их жизнь счастливой и осмысленной.
Вырванный лист
Вырванный лист — рассказ Валентины Осеевой, который наглядно показывает сюжет из школьной жизни. В нем рассказывается, как у мальчика Димы кто-то вырвал лист из тетради. Никто из одноклассников не заметил, кто так поступил. И все ребята молчали. Сможет ли Дима найти похитителя тетрадного листа, и чем себя выдаст этот «преступник», прочтите с детьми в коротком рассказе Осеевой. Он учит быть честным, не брать чужого и прислушиваться к голосу своей совести.
Вот какие бывают мышки
Вот какие бывают мышки — рассказ Михаила Зощенко, который заинтересует не только ребят, но и их родителей. В нем описана погоня кошки за мышкой, их беседа и уловки кошки.
Чем закончилась атака хищника на маленькую мышку, узнайте из небольшого рассказа Зощенко вместе с детьми. Произведение посвящено смелости, хитрости, смекалке, умению не сдаваться в сложных обстоятельствах. Рассказ с долей юмора также показывает, как можно поднять свою самооценку.
Волшебное слово
Волшебное слово — рассказ Валентины Осеевой, в котором ребята могут узнать себя или своих знакомых. В нем представлена встреча расстроенного мальчика Павлика со стариком в парке. Дедушка участливо спрашивает, чем огорчен мальчик, когда Павлик сел рядом с ним на скамейку. Оказывается, дома мальчика не ценят, не любят и не жалеют. Сумеет ли седовласый собеседник помочь мальчику, и какое слово окажет волшебное действие на всех членов семьи Павлика? Узнайте об этом в коротком рассказе. Он учит деликатности, вежливости и отзывчивости к близким людям.
- https://detkam-online.com/skazki/dlya-detey-4-5-6-let/
- https://foma.ru/korotkie-rasskazy-dlja-detej.html
- https://kids-pages.ru/rasskazy/rasskazy-dlya-detej-5-let/
- https://kladraz.ru/raskazy-dlja-detei/raskazy-dlja-detei-starshei-grupy-detskogo-sada.html
- https://kladraz.ru/raskazy-dlja-detei/raskazy-dlja-detei-6-7-let.html
- https://foma.ru/rasskazy-dlja-detej-6-let.html
- https://kids-pages.ru/rasskazy/rasskazy-dlya-detej-6-let/